УДК 111.11

В.А. Черненко

АСПЕКТЫ ВИРТУАЛЬНОГО

У статті розглядається концепт віртуальності. Проаналізовано сучасні концепції віртуальної реальності. Віртуальність розглянута крізь призму різних філософських категоріальних структур: онтологічних, епістемологічних, логічних, семіотичних. Обґрунтовано онтологічний статус віртуальної реальності. Запропоновано класифікацію віртуальної реальності: прихована ВР, слабка ВР, сильна ВР. Коротко викладена історія концепту «віртуальна реальність».

Ключові слова: віртуальність, онтологія, категорія.

В статье рассматривается концепт виртуальности. Проанализированы современные концепции виртуальной реальности. Виртуальность рассмотрена сквозь призму различных философских категориальных структур: онтологических, эпистемологических, логических, семиотических. Обоснован онтологический статус виртуальной реальности. Предложена классификация виртуальной реальности: скрытая ВР, слабая ВР, сильная ВР. Кратко изложена история концепта «виртуальная реальность».

Ключевые слова: виртуальность, онтология, категория.

In article it is considered concept virtualities. Modern concepts of a virtual reality are analysed. Virtuality is considered through a prism various philosophical structures: ontologic, logic, semiotics. The ontologic status of a virtual reality is proved. Classification of a virtual reality is offered: hidden VR, weak VR, strong VR. The history concept «a virtual reality» is is short stated.

Key words: virtual, ontology, category.

Мало какой современный концепт по частоте употребления может соперничать со словосочетанием «виртуальная реальность». Понятие «виртуального объекта» и производные от него («виртуалистика» и др.) в последнее время не только привлекают внимание специалистов, но широко используются в дискурсах далеких от научных проблем, становясь одной из существенных примет современной цивилизации. Исторический опыт использования термина «виртуальный» отразился в его современной трактовке. В современной западной культуре латинское virtus понимается в четырех значениях. С одной стороны – это моральная ценность, благо, добродетель, с другой – некая актуально существующая и действующая реальность, с третьей стороны – некий артефакт, с четвертой, «виртуальный» – чаще всего синоним потенциального, мнимого, нереального.

Философский подход, который используется для изучения виртуальных реальностей, получил название «виртуалистика». Это полионтологический подход, предполагающий множественность реальности, в отличие от моноонтологичного, который предполагает лишь одну реальность – природную. Выделяют следующие специфические свойства виртуальной реальности, независимо от ее «природы» (физической, психологической, социальной, технической и др.): порожденность, актуальность, автономность, интерактивность.

Порожденность – виртуальная реальность продуцируется активностью какой-либо другой реальности, внешней по отношению к ней.

Актуальность – виртуальная реальность существует актуально только «здесь и теперь», только пока активна порождающая реальность.

Автономность – в виртуальной реальности свое время, пространство и законы существования.

Интерактивность – виртуальная реальность может взаимодействовать со всеми другими реальностями, в том числе и с порождающей, как онтологически независимая от них.

В отличие от виртуальной, порождающая реальность называется константной реальностью. Понятия «константный» и «виртуальный» являются относительными: виртуальная реальность может породить виртуальную реальность следующего уровня, став относительно нее константной реальностью. И в обратную сторону – виртуальная реальность может исчерпать себя в константной реальности.

Онтологически нет ограничений на количество уровней иерархии реальностей. Но психологически, т.е. относительно конкретного человека, актуально функционируют только две реальности: одна константная и одна виртуальная. В философской модели человек при этом может положить существование обеих реальностей как предельных, порождая дуализм; может положить существование лишь одной реальности, считая вторую производной от первой.

 

Технологический аспект виртуальной реальности

Технологии виртуальной реальности получили свое рождение из попытки создать искусственный интеллект. Первые работы в этом направлении велись с учетом предпосылки, что человек не может мыслить без мозга, но может создать мозг, который будет мыслить без человека. В 1950 году Алан Тьюринг сформулировал постулат («тест Тьюринга»): если вы беседуете с человеком и с компьютером, не видя ни того, ни другого, и при этом не уверены, кто из них кто, значит, у этой машины действительно есть разум.

Развитие современных компьютерных технологий, ставшее возможным в значительной мере благодаря квантовой механике, привело к появлению компьютерных виртуальных реальностей (КВР). Впервые термин «виртуальная реальность» в данной области ввел американский ученый Дж. Леньер в 1984 году. Примерно в то же время он создал фирму VPL Research Corporation в г. Фостер, штат Калифорния, которая стала первой компанией по созданию систем ВР и их основных атрибутов. Но еще в середине 70-х годов ряд исследователей, в частности Майрон Крюгер, использовали термин «искусственная реальность», а Герберт Саймон издал книгу «Науки об искусственном» (1969 г.). В свою очередь, У. Гибсон придумал термин «киберпространство» для своего научно-фантастического романа «Neuromancer».

Несмотря на широкое распространение термина «виртуальная реальность», до сих пор не сформировано единого мнения по поводу того, чем же она является. Предлагаются самые разные ее определения. Общим в этих определениях является рассмотрение виртуальной реальности как комплекса методов, принципов и технических средств, обеспечивающих возможность компьютерного моделирования реального мира и интерактивного влияния на него пользователя.

В последние годы термины на основе корня vir(t) оказались представленными едва ли не во всех типах научно-технического и гуманитарного знания: кибернетике, программировании, квантовой физике, культурологии, психологии, лингвистике, – и, конечно, философии. Не претендуя на исчерпывающий анализ содержательного поля понятия «виртуальный» в каждой из перечисленных научных сфер, попытаемся выделить и прочертить основные смыслообразующие треки, вдоль которых дрейфует данная категория.

 

Семантико-лингвистический аспект

Анализируя семантику слова «виртуальный» в греческом и латинском языках, современный исследователь Е.Е. Таратута приходит к выводу, что концентрировано данные значения возможно концептуализировать по двум семантическим линиям: «платоновской» и «аристотелевской». Первая выражает коррелят платоновского разделения реального и идеального, вторая – аристотелевского актуального и потенциального. Однако и там и там виртуальное конституирует разрыв между сущим (действительным) и должным; недостаточность сущего. Данное медиативное положения термина делает его семантически достаточно подвижным, благодаря чему корень virtus «приобретает своеобразные степени семантической свободы, но также и механизмы семантического вуалирования, – поскольку дополнительный объем и глубина, сложное разноуровневое конституирование смысла неизбежно влечет за собой выдвижение на первый план понятия каких-то одних смыслов и маргинализацию других» [4, с. 23].

В эпоху Средневековья, под влиянием христианского мировоззрения, на первый план выдвигается «иномирность» понятия «виртуальный», т.е. виртуальное постулирует некую действительность, отделенную от реальной повседневности (посюсторонности) или другую реальность. Корень virtus обогащается значениями: «сверхъестественное существо» – ангел; «дела, которые демонстрируют силу» – чудеса; «дела дерзновения» – силу. У Николая Кузанского virtual семантически-концептуально дрейфует от античной потенциальности как возможности к потенциальности как абсолютной истинности, содержащей в себе прообраз всего сущего в виде логических «семян», из которых происходит развертывание реальности.

Дальнейший семантический дрейф категории «виртуальное», обогащаясь новыми лексемами, уже после того как данное понятие стало фактом повседневного языка, привел к поистине вавилонскому столпотворению смыслов-значений, по количеству которых, закрепившихся за ним, все рекорды бьет английский язык. Этот материал настолько интересен, что имеет смысл привести его здесь в полном объеме, тем более что он практически исчерпывает все современные смысловые коннотации данного термина (по словарю под ред. Ю.Д. Асперяна [2]):

Virtu: 1) любовь к искусству; художественный вкус; 2) gentleman of virtu – ценитель искусства, коллекционер; раритеты древности.

Virtual: 1) фактический, действительный; 2) физ. возможный, виртуальный; 3) мнимый; 4) эффективный.

Virtuality: 1) сущность, существо, фактическая сторона; 2) потенциальность.

Virtually: фактически, практически, в действительности.

Virtue: 1) добродетель, нравственность; 2) целомудрие, достоинство; 3) сила, действие, эффективность.

Virtued: 1) добродетельный; 2) сильный, действенный.

Virtueless: 1) бесполезный, неэффективный; 2) порочный, аморальный, развратный.

Virtuoso: виртуоз, ценитель искусства, ученый, коллекционер древностей.

 

Логико-эпистемологический аспект

Эпистемологический аспект виртуального, вероятно, наиболее наглядно и полно выявляет философское знание. Философия, осуществляя свою познавательную работу, всегда предлагает человечеству некоторые возможные варианты его жизненного мира, давая понять не только каков мир в своих глубинных основаниях, но и каким он может и должен стать. Как отмечает В.С. Степин: «...философское мышление всегда движется как бы между двумя полюсами: на одном оно тесно соприкасается с реалиями современной ему жизни, на другом – выходит за их рамки и создает своеобразные проекты тех общественных структур, которые могут стать основаниями будущего развития культуры. В этом смысле философия одновременно выступает квинтэссенцией наличной культуры и смысловым ядром культуры будущего, своеобразной наукой о «возможных человеческих мирах» [1, с. 25].

Наука, выкристаллизовавшееся из философского знания, положила данную функциональную особенность философии в основу своей методологии; базовым подходом научного знания к миру стало рассмотрение его сквозь призму возможного. Природа научных законов не замыкается на изучении индивидуальных, отдельных объектов, а раскрывает поле возможностей, на базе которых и происходит проникновение в конкретные явления.

Современный всплеск интереса к проблеме виртуального связан с особенностями постановки, анализа и решения исследовательских задач с помощью компьютеров: развитие методов моделирования, тесно связанного с процессом вычисления. Вычисления выступили как самостоятельный компонент научного процесса. Вычислительные модели представляют, «замещают» истинную реальность, и в то же время их поведение достаточно независимо от функционирования этой реальности. Таким образом, данные модели можно рассматривать как обладающие собственным бытием, как «простейшую» виртуальную реальность. Информационные модели являются действенными посредниками во взаимоотношениях между теорией и экспериментом.

Логический аспект виртуального отсылает нас к логическому и онтологическому статусу возможных миров, а также модальной логике. Правда статус самих возможных миров все еще вызывает споры и поляризацию мнений. К примеру, если такие исследователи как Я. Хинтикка и С. Крипке считают проблему возможных миров исключительно семантической и связывают разговор о данных «феноменах» с дескриптивными средствами языка, позволяющими нам специфицировать некоторое состояние дел в реальном мире, то Д. Льюис склонен приписывать возможным мирам не только логико-семантический, но также и онтологический статус.

В модальной логике вопрос ставится следующим образом: будут ли виртуальные объекты представлять собой частный случай возможных? Что означает быть виртуальным объектом? Главные проблемы возникают при этом с формулами типа «формулы Баркан», содержательная парадоксальность которой характеризуется тем, что в ней из возможности существования имплицируется существование возможности.

Современный российский исследователь А.В. Родин предлагает рассматривать виртуальность сквозь призму трех модальностей: сущностной, трансцендентальной и событийной. Не имея возможности подробно останавливаться на изложении его концепции, приведем здесь лишь итоговую таблицу [1, с. 261]:

 

Модальность

Сущностная

Трансцендентальная

Событийная

Тождество

Сущности

Трансцендентального субъекта

События

Возможность

Возможных состояний

Возможных миров

Виртуальной среды

Необходимость

Необходимых свойств

Детерминированных траекторий

Неизбежных происшествий

Случайность

Варианта

Случая

Судьбы

Действительность

Выбора

Попытки

Решения

Этика

Разумная

Естественная

Фаталистическая

 

Онтологический аспект

Данный аспект виртуального разрабатывается внутри концепции фундаментальной когерентности Бытия (внутренней согласованности процессов самоорганизации живых и неживых объектов). Содержательный аспект данной концепции можно проиллюстрировать двумя положениями, которые выделяет, к примеру, такой исследователь как А.А. Крушанов:

«1. Идея системности: совокупность тесно взаимосвязанных объектов обладает дополнительными свойствами, не наблюдаемыми у той же совокупности механически перемешанных объектов. Иначе говоря, такие дополнительные особенности не являются просто суммой свойств отдельных объектов...для систем справедливо отношение 2+2=5...

2. Идея широкой распространенности системных закономерностей – фиксация того, что одни и те же системные свойства и структуры могут быть присущи объектам самой разной физической природы» [1, с. 115-116].

В рамках системного подхода разрабатывается также концепция «глобального эволюционизма». Это направление теоретических исследований, ориентировано на выявление единых сквозных закономерностей, которым подчиняется становление и эволюционное развитие объектов всех известных ныне структурных уровней бытия. Как отмечает все тот же А.А. Крушанов: «перспективы развития исследований в области глобального эволюционизма видятся в последовательной конкретизации ряда следующих идей:

1. Историческое существование Вселенной – это не однонаправленное движение в сторону усложнения или к «тепловой смерти», а взаимопереплетение эволюции двух противоположных типов...Глобальный эволюционизм ориентирован на теоретическое воспроизведение прежде всего той составляющей космогенеза, которая выступает как процесс устойчивого и последовательного порождения все большего разнообразия Природы...

2. Исходными объектами глобально-эволюционного анализа являются специфические природные «эволюционы». К примерам такого типа следует, прежде всего, отнести гидролитотатмосферу, биосферу, ноосферу...

3. Историческое движение эволюционов предстает как процесс «коэволюции», т.е. как процесс, происходящий в пределах некоторых более масштабных систем, задающих иерархию «ниш развития»...

4. Материальные объекты обладают набором внутренне предпочтительных состояний, что в определенной мере «канализирует» возможные эволюционные процессы. Однако смена состояний вовлеченных в эволюцию систем может происходить скачкообразным образом, причем очень непредсказуемо, что требует осознания серьезности фактора случайности в реальном осуществлении процесса глобальной эволюции» [1, c. 131-132].

Другой аспект онтологии виртуального выявляется в концепции Мультиверсума (сосуществования множества вселенных), разрабатываемой в рамках инфляционной модели возникновения Вселенной. Виртуальное выступает здесь в качестве метафизической концептуальной предпосылки, которая гласит: из допущения возможного существования бесконечного множества параллельных вселенных вытекает необходимость возникновения именной такой вселенной как наша Вселенная (вместе с разумными существами, которые способны это осмыслить).

В настоящее время предложено несколько онтологических схем, в рамках которых можно эксплицировать идею виртуальной реальности, но мы остановимся лишь на двух: концепции virtus Н.А. Носова и триадной модели бытия С.С. Хоружего.

Н.А. Носов развивает свою концепцию виртуальной реальности в контексте критики традиционного представления европейского мировоззрения, которое привыкло сводить все многообразие мира к какой-либо одной онтологической реальности: атомы, энергия, психика и т.п. Современному менталитету свойственен редукционистский подход: психические события есть проявление действия мозга, мозг – проявление активности белковых молекул, белковые молекулы – проявление активности атомов, атомы – проявление активности элементарных частиц, а элементарные частицы – это и есть то, что реально существует. За любым явлением человек ищет сущность, которую считает причиной возникновения явления. Из такого представления вытекает картина одноуровневой реальности. Одноуровневой – потому, что, сколько бы ни было видимых уровней, все они сводятся к конечной единственно существующей реальности. Таким образом, главный недостаток всей новоевропейской парадигмы видится Носову в отсутствии идеи полионтичности. «Отсутствие идеи полионтичности приводит к стремлению построить в пределе единую теорию, модель мира, в которой все было бы связано со всем. Собственно, ничего плохого в этом нет, надо лишь понимать, что при этом человек сам выходит из этой модели и к тому же претендует обладать божественным разумом, что противоречит научной картине мира, поскольку если бы такой разум был, то его тоже надо было бы включить в картину мира...» [3, с. 218].

Онтологической схемой, в рамках которой видится возможным устранение всех противоречий, является, по мысли Носова, выход, предложенный еще в IV веке ранневизантийским мыслителем Василием Великим. В своем богословском труде «Шестоднев» он утверждал идею того, что одна реальность может породить иную, и законы ее существования могут не сводиться к законам изначальной реальности. Аналогичные вопросы затрагивались и другим византийцем – Исааком Сириным, который утверждал, что соотношение уровней реальности определяется не их абсолютным статусом, а теми усилиями человека, которые он предпринимает, чтобы раскрыть для себя, а точнее – породить в себе реальность другого, следующего онтологического уровня.

Н.А. Носов вводит термин virtus, под которым подразумевает некое активное начало, действующую первопричину, присущую Универсуму. Человек мыслит, творит, потому что в нем проявляется virtus; в семени virtus проявляется в стремлении его стать растением и т.д.

Другой российский исследователь С.С. Хоружий, обобщая рассмотрение виртуального в различных ипостасях его применения (психологией, физикой и др.), приходит к выводу, что «...виртуальная реальность, виртуальные явления характеризуются всегда неким частичным или недовоплощенным существованием, характеризуются недостатком, отсутствием тех или иных сущностных черт явлений обычной эмпирической реальности. Им присуще неполное, умаленное наличествование, не достигающее устойчивого и пребывающего, самоподдерживающегося наличия и присутствия» [1, с. 222]. Виртуальная реальность, по мысли Хоружего, – это не аристотелева реальность, и ее анализ, следовательно, требует выхода за пределы классического дискурса. Новый философский подход требует менее жестких схем, отличных от аристотелевых (сущности, формы, причины, цели), освобождения от эссенциального детерминизма и телеологизма. Основным сегментом реальности должно выступать событие, которое эксплицируется трехэлементной структурой начал: δυναμισ → ενεργεια → εντελεχεια. Каждое из трех начал имеет целый спектр значений; укажем важнейшие:

– δυναμισ – возможность, потенциальность, потенция;

– ενεργεια – энергия, деятельность, действие, акт, осуществление;

– εντελεχεια – энтелехия, осуществленность, актуализированностью.

Таким образом, возможность посредством энергии оформляется в действительность (актуальность). Эта триада является той базисной структурой, из которой может быть осуществлено описание реальности. Она есть чрезвычайно гибкая, богатая онтическая конструкция, где главным элементом свободы и неоднозначности выступает категория энергии. Новый дискурс рассматривает бытие-в-действии, бытие-в-деле, бытие как самоосуществление. Энергия выступает как «высказывание о бытии», является глагольным высказыванием, говорящим не о том, какое оно, а о том, каким образом свершается бытие. Данная энергия способна порождать события различного онтологического содержания и статуса (обналичиваемого бытия-действия и необналичиваемого бытия-действия). Бытие-действие, по Хоружему, упорядочивается тремя горизонтами энергийной онтологии:

– событие трансцендирования (событие сверх-наличествования);

– события наличествования (эмпирическая реальность);

– виртуальные события (события недо-наличествования).

Но можно ли установить какую-либо связь между этими горизонтами? Как показывает Хоружий, для того, чтобы продвинуться к цельной картине энергийной реальности необходимо учесть присутствие человека (сознания и рефлексии). Человек есть некий фокус, центр, источник, точка схождения данных горизонтов. «Присутствие человека вносит в философский дискурс кардинальные изменения, характер которых можно расценивать как переход в новую топику: этим присутствием изменяется картография дискурса, меняются его проблемные узлы, возникает иная расстановка понятий и иная сеть их связей и отношений. И в первую очередь бытийная картина приобретает связное единство. В дискурсе энергии человек возникает как энергийный микрокосм; сущее, для которого осуществимы все роды событий и которое выступает тем самым как начало связности, Nexus, в целокупном бытии-действии» [1, с. 230]. Бытие-действие Хоружий определяет как бытие-бифуркацию. Горизонты бытия-действия в этом дискурсе оказываются не параллельными, а сходящимися, и бытие-действие человека есть «точка схождения этих горизонтов: оно всегда способно осуществиться как в событии трансцендирования, так равно и в событии наличествования либо виртуальном событии» [1, с. 230].

 

Неизбежность вероятностного подхода

Если попытаться выделить некий целостный мировоззренческий концепт из научных исследований ХХ века, то его можно обозначить как «Принцип незавершенности». Неожиданные открытия в различных областях науки остро поставили вопрос об «открытости» или «закрытости» Будущего. И виртуальное, похоже, становится тем интегрирующим понятием, которое все более явно проступая в качестве конституирующего принципа, свидетельствует в пользу «открытости» Универсума.

  

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 


 

Данный треугольник лишь один из вариантов очерчивания проблемного поля, в центре которого размещается концепт «виртуальной реальности (можно добавить открытость динамически расширяющейся Вселенной; «незавершенность» самого человека, способного к познанию и пониманию и т.п.). Вряд ли можно согласиться с точкой зрения С.С. Хоружего, который наделяет ВР качеством недо-реальность («недород»). Скорее, ее надо характеризовать таким качеством, как избыточность. Сам процесс эволюции можно рассматривать в качестве процесса увеличения вероятности.

В контексте нашего аналитического обзора можно выделить несколько концепций виртуальности: «Концепция скрытой виртуальности» (КСВ), «Концепция слабой виртуальности» (КСл.В) и «Концепцию сильной виртуальности» (КСил.В).

КСВ – данная концепция исходит из положения о принципиальной непрозрачности конструкции виртуальной реальности (размытости ее границ); она лишь отсылает к свойству своего наличия: «Отсылочность конструкции виртуальной реальности приводит к тому, что сама эта конструкция принимает очертания фигуры умолчания, когда утверждается наличие некоего смысла фигуры умолчания, – в то время как сам этот смысл остается принципиально не раскрытым и не раскрываемым... Конструкция виртуальной реальности представляет собой, таким образом, проект онтологического сокрытия. В случае виртуальной реальности речь идет будто бы о замене реальности другой, – то есть, происходит декларирование виртуальной реальности как Другой реальности. Проект виртуальной реальности оказывается обеспеченным этим сокрытием в самой своей основе, и имеет смысл только в таком качестве» [4; с. 77 Таратута]. Как отмечает Е.Е. Таратута, такая концепция ВР позволяет конструировать пространства частично свободные от плотного (жесткого и т.п.) пространства социальной онтологии ответственности.

КСл.В – представляет виртуальность как равновозможность или всевозможность, когда вероятность определяется отношением числа благоприятных исходов к числу всех возможных исходов, а исходы мыслятся как равновозможные. И хотя в данном определении проступает то, что принято называть «порочным кругом» (события равновозможны, когда они равновероятны), данная мысль может иметь эвристическую ценность в двух контекстах:

1) рассматривать равновозможность в контексте нарушения и сохранения симметрии: размышление об идее равновозможностей неизбежно приводит к мысли, что эта идея означает определенное действие принципа инвариантности, а значит, и симметрии. В качестве примера можно привести само возникновение живого, как принцип восстановления симметрии между прошлым и будущим (материя развивается из прошлого в будущее, а информация – из будущего в прошлое; живое соединяет в себе и то и другое);

2) идея виртуальной всевозможности (в качестве метафизического принципа) может задавать общую установку на процессы изменения, развития и трансформации Универсума ( по принципу «больше Бытия»).

КСил.В – может быть выражена «Принципом индивидуально-личностной выразительности» (ипостасности). Как частный случай данного принципа можно рассматривать так называемый «Антропный принцип» в его двух формулировках (сильной и слабой). В ходе эволюции реализуется возможность появления объекта (человека...) способного отнестись к реальности (и Миру в целом) как одной из возможных, выражая собой принципиальную незамкнутость, открытость и неповторимость.

 

Перечень ссылок

1.                        Виртуалистика: экзистенциальные и эпистемологические аспекты. – М.: Прогресс – Традиция, 2004. – 384 с.

2.                        Новый Большой Англо-Русский Словарь. П/ред. Ю.Д. Апресяна. В 3-х т. – М.: «Русский Язык», 1993-1994.

3.                        Носов Н.А. Виртуальная парадигма // Виртуальные реальности. Труды лаборатории виртуалистики. Вып. 4. 1998.

4.                        Таратута Е.Е. Философия виртуальной реальности. – Спб., 2007 г. – 147 с.

 

Рецензент: д. філос. н. Білик Я.М.