К. А. Билык

МИФ О ЧАШЕ СОЗЕРЦАНИЯ

 

У творах суфіїв пізнання описується за допомогою символів, успадкованих із зороастрийской міфології. Зокрема, використається поняття «чаша Джамшида» або «чаша споглядання». Одні суфії стверджують, що ця чаша символізує пізнання. Інші твердять, що вона символізує долю людини і її душу. З чашею іноді співвідноситься дзеркало з такими ж самими функціями та значенням.

Ключові слова: суфізм, чаша Джамшида, зороастризм, пізнання.

 

Данное исследование актуально своей обращенностью к культурным традициям Востока, к их мифологии, на которой базируется грандиозная культура, обьяснение возможной соотносимости ее с культурой Запада в аспекте общечеловеческих представлений.

Соотношение суфийского наследия и зороастризма исследовано достаточно широко. Назовем только несколько имен: Р. Зенер, А. Корбен, Баузани, Му’ин. Среди российских ученых наибольшее внимание этому вопросу уделяли Е. Бертельс и А. Бертельс.  Но некоторые вопросы остаются вне поля зрения ученых. О чаше с вином в суфийских поэтических произведениях сказано много, но при этом не уделяется внимание тому факту, что понятие чаши напрямую связано с соответствующим зороастрийским мифом. В данной статье сделана попытка проанализировать использование понятия чаши в связи с мифом о чаше Джамшида, а также соотнести понятие чаши с понятием зеркала, опять-таки в связи с вышеупомянутым мифом, в чем и состоит научная новизна статьи.

Цель статьи – определить значение понятия чаши Джамшида для суфизма.

В соответствии с целью статьи ставятся такие задачи: 1) выделить основной мифологический сюжет о чаше; 2) сравнить различные утверждения суфиев о чаше; 3) проанализировать понятие зеркала относительно понятия чаши.                                                                                                          

 Понятие чаши созерцания заимствовано суфиями из зороастрийской традиции. Существует много вариантов названий чаши: «чаша Джамшида», «чаша Искандара», «чаша Кей-Хосрова», «чаша истины», «чаша созерцания», «чаша созерцания мира», «чаша мира». Для персидского языка, на котором писали многие суфии, характерны развернутые синонимические ряды. Возможно, отсюда происходит такое разнообразие. Также, возможно, обилие названий объясняется различным восприятием понятия чаши. В данной статье употребляются названия «чаша Джамшида», «чаша созерцания» или просто «чаша».

Мифов о Джамшиде, владельце чаши, существует много. Отличаются они деталями и мотивацией. Главное расхождение – причина и вид смерти Джамшида. Из всех мифов можно выделить основной сюжет, который использовали суфии: Джамшид – это  легендарный шах Ирана, известный своей мудростью. Он выполняет роль культурного героя и одного из первопредков. Его волшебная чаша - его необходимая атрибуция. Как полагали, при смотрении в чашу можно было увидеть мир живых и мир мертвых, любое существо, любое событие. Чаше можно было задавать вопросы, и она показывала ответы на них. В некоторых вариантах мифов эта чаша после смерти Джамшида перешла к его потомку Кей-Хосрову, победителю постоянного врага иранцев государства Туран. Также имеются варианты, в которых чаша оказывается в руках Искандара (Александра Македонского), который идеализирован в определенных произведениях персидского эпоса [7, 372].

Упоминая чашу созерцания в своих произведениях, каждый из суфиев наполнял это понятие собственным смыслом. Некоторые суфии утверждали, что чаша и вино в ней символизирует познание. Например, Руми дает указания, как надо пить вино познания: «… сам, как стекло, прозрачен будь, разбейся, выбрав трудный путь… тот, кто вино познанья пьет, пожнет добра и света» [8, 53].

Некоторые утверждали, что чаша символизирует судьбу человека, его жизненный путь. Омар Хайям говорит об этом так: «Кто в чаше судьбы каплей сверкнет...?» [67, 111]. Метафора чаши присутствует не только в суфийской традиции. Широко распространено выражение «чаша судьбы», происходящее из Библии. В данном случае чаша Джамшида, наполненная водой или вином, дает отображение жизни – прошлой или будущей, результатов жизни или ее возможных путей. Вот как говорит Руми: «... ту чашу подняла... увидела себя в грядущем и былом» [5, 177].

Также есть точка зрения на чашу как на душу человека. Тут существет несколько вариантов. Одни суфии утверждали, что чаша символизирует душу любого человека, который прежде всего ищет истину в самом себе. Вышеупомянутый Руми говорит: «Душа – бокал мой. Только из нее я пью вино» [8, 139]. Хайям рассказывает: «Джамшида чашу я искал... узнал я, что... в моей душе она» [6, 122]. Другие утверждали, что речь идет о душе, которая жаждет духовности и стремится соединиться с Богом [4, 117]. Близки к определению чаши как души утверждение Хафиза, что «разум друга – как чаша Джамшида, что мир отразила» [5, 360]. Здесь предполагается, что обратившись к другу (заглянув в его душу), можно получить ответы на свои вопросы, возможно, увидеть в друге себя. Также Хафиз сравнивает чашу, полную вина, с дорогой к раю: «Путь к раю подобен чаше» [6, 279]. То есть, только тот, кто выпьет эту чашу до дна, на дне ее найдет истину и попадет таким образом в рай, к Богу.

Достаточно традиционным считается уподобление вина в чаше любви. Приведем слова Атара: «Он принес мне чашу вина и сказал:/ Выпей эту чашу, но не опьяней./ И когда мое сердце ощутило аромат вина любви,/ Мой разум ослабел и занемог» [1, 85].

Некоторые суфии пишут о том, что в чаше находится не вино, а живая вода. Так, например, считает Шах-На’амат-Алла: «Чаша вина – это волшебная живая вода» [1, 86].

Все символические значения накладываются друг на друга. Судьба человека – это и судьба его души. Жизненный путь человека включает и путь в рай. Любовь (о какой бы любви – плотской или духовной – не шла речь), обязательно присутствует в судьбе человека. Под живой водой можно понимать и любовь, и стремление к познанию, без которого не представляется жизнь человека. В одном из своих произведений Руми объединяет все трактовки понятия чаши с вином, определяя вино как «вечности глоток из Богоданной чаши» [8, 70]. И он же в другом месте призывает: «Кубок подай нам, чтоб духовной стала плоть» [8, 45]. Таким образом, чаша связана с духовностью. Там, где суфии говорят о познании, о душе человека, разуме друга, отражающем мир, чашу вполне можно называть чашей созерцания. И, как мы видим, все эти символические значения без труда укладываются в рамки мифологического сюжета. Вопросы  какого содержания могли ставиться чаше? О прошлом и будущем (о судьбе), о любви, о Боге, о жизни и смерти (живая вода). Все эти вопросы, в свою очередь, являются объектами познания человека.

Говоря о чаше созерцания, нельзя не упомянуть, что чашу иногда дополняет зеркало, которое обладает подобными возможностями, как и чаша Джамшида. Оно тоже способно продемонстрировать наш мир и мир потусторонний, показать кого-угодно и что-угодно, ответить на чьи-угодно вопросы. Сама чаша с водой может быть зеркалом. В таком виде она появляется в кельтской культуре. В кельтской культуре есть и привычные зеркала, стеклянные или серебряные, с теми же функциями. По мнению некоторых исследователей, они связаны с загробным миром, их оставляли в захоронениях [11, 54]. Судя по всему, мы имеем дело с мифологическим сюжетом, который можно полагать странствующим, поскольку он проявляется во многих культурах, не являясь при этом заимствованием. Собственно в персидской культуре встречается зеркало Искандара, которое соотносится, соответственно, с чашей Джамшида, в частности, у Хафиза: «Зеркало Искандара – это чаша Джамшида, загляни в него, оно расскажет тебе о царстве Дария» [1, 84]. К сожалению, мифов, касающихся зеркала Искандара, еще меньше, чем мифов о чаше Джамшида. Во многих культурах (даже в современной европейской) зеркало может представлять опасность. Считается, например, что нельзя смотреть в разбитое зеркало; зеркала в доме, где есть покойник, завешивают; пытаясь усмотреть в зеркале свое будущее, можно угодить в зеркало и не вернуться и так далее. В связи с этим следует упомянуть произведение Хорхе Луиса Борхеса «Хаким из Мерва, красильщик в Маске», в котором рассказывается о зеркалах Персии [2, 36-37]. Одно из них погубило главного персонажа, когда он заглянул туда. Можно предположить, что зеркало является опасным именно потому, что оно дает знание. Если, скажем так, «пользователь» зеркала не воспримет адекватно полученное знание, он может даже погибнуть. Здесь мы вернемся к основному мифу, на основе которого суфии строили свое осмысление чаши созерцания. В нем есть конец, не приведенный выше: Джамшид узнал так много, заглядывая в свою волшебную чашу, что возгордился, возомнил себя равным Богу и был покаран. Это лишь один из вариантов мифа о Джамшиде, но в нем четко прослеживается мысль, что знание может быть опасным, как и в случае с зеркалами.

Суфии трактовали эту идею по-своему. По их мнению, знание не является смертельно опасным, но в любом случае оно должно быть скрыто от непосвященных. Поэтому их поэзия имеет два уровня. Первый уровень – буквальное понимание. Непосвященные воспринимают чашу с вином как реальный сосуд с реальной жидкостью. Второй уровень – символический. Для посвященных чаша с вином символизирует познание, душу или другие понятия. Во многих мифах о зеркалах и чашах отмечается тот факт, что не все видения понятны и часто их необходимо истолковывать. Поэзию суфиев тоже требуется истолковывать, поэтому можно сказать, что миф о чаше отображает один из принципов суфийской поэзии – символичность.

Мы обозначили основной сюжет о чаше Джамшида, сравнили символические значения чаши и проанализировали понятие зеркала, после чего можно сделать определенные выводы. Использование понятия чаши созерцания суфиями базировалось на зороастрийском мифе о Джамшиде, владевшим волшебной чашей, которая давала ему ответы на вопросы. У чаши с вином есть много символический значений, частично совпадающих. Она символизирует познание, судьбу, жизнь человека, его душу, в частности душу, которая жаждет слиться с Богом, разум друга, любовь, живую воду. Также некоторые из суфиев упоминают волшебное зеркало, тоже дающее ответы на вопросы. Зеркало и чаша являются в данном случае взаимозаменяемыми понятиями.

Литература

1.   Абдуллаева Ф. И. Жизнь поэта при дворе. – Санкт-Петербург: Издательство Санкт-Петербургского университета, 2000. – 198 с.

2.   Борхес Х. Л. Проза разных лет. – Москва: Радуга, 1989. – 320 с.

3.   Джами. Избранное. – Ташкент: Адиб, 1984. – 126 с.

4.   Иран. Его культура.– Тегеран: Иранский центр культуры, 2000. – 205 с.

5.   Ирано-таджикская поэзия: Библиотека всемирной литературы. – Москва: Художественная литература, 1974. – 620 с.

6.   Лирика. Из персидско-таджикской поэзии. – Москва: Художественная литература, 1976. – 462 с.

7.   Мифы народов мира. Энциклопедия: в 2-х т. – Москва: Советская энциклопедия, 1991. – Т. 1.

8.   Руми Джалалиддин. Газели. Притчи. – Душанбе: Адиб, 1988. – 224 с.

9.   Словарь античности. – Москва: Прогресс, 1989. – 704 с.

     10. Тримингэм Дж. С. Суфийские ордены в исламе. – Москва: Наука. Главная редакция восточной литературы, 1989. – 328 с.

11. Филип Я. Кельтская цивилизация и ее наследие. – Прага: Издательство Чехословацкой Академии Наук, 1961. – С. 54.

 

Рецензент: доцент кафедри теорії культури і філософії науки О.В. Титар